– Но вы же никогда его раньше не встречали, не так ли? Он не знаком всем вам. Просто это ненастоящий Лофтус.

Врач, наконец, обрел дар речи.

– А вы умны, если догадались. Кстати, как вам это удалось?

– Это все ваше идиотское предположение, что Сметхёрст умер от удара головой о потолок. Ведь эту идею заложил вам в подкорку О’Рурк, когда мы вчера вечером разговаривали в Дамаске. И вы подумали – как же это просто! Вы были единственным врачом среди всех нас – и любые ваши слова мы восприняли бы, как должное. У вас были инструменты Лофтуса, и вам не составило труда подобрать что-то, что отвечало вашим требованиям. Вы наклонились к бедняге во время разговора и воткнули орудие убийства прямо ему в шею. После этого вы поговорили с ним еще пару минут. В автобусе было темно – поэтому кто мог вас заподозрить? А потом было обнаружено, что Сметхёрст мертв. Вы высказали свой вердикт. Но все прошло не так гладко, как вы рассчитывали. Возникли сомнения. Тогда вы отступили за вторую линию обороны. Уильямсон повторяет разговор, который слышал, – это вы беседовали с уже мертвым Сметхёрстом. Разговор должен вывести нас на Хенсли, и вы даже добавляете свою собственную дьявольскую выдумку – говорите об утечке денег в отделе Хенсли. Ну, а потом я провел последнюю проверку, вспомнив о песке в носках. В это время у вас в руках был песок. Я попросил вас принести носки, с тем чтобы мы узнали правду. Но я имел в виду совсем не то, о чем подумали вы. Ведь я уже проверил носки Хенсли до вас. Ни в одном из них не было песка. Это вы положили его туда.

– Сдаюсь, – сказал Сэмюэль Лонг, закуривая. – Удача отвернулась от меня. А пока она была со мной, мне все удавалось. Они были у меня на хвосте, когда я попал в Египет. Там я столкнулся с Лофтусом. Он должен был явиться в Багдад, где его никто не знал. Такой шанс я не мог упустить. И я заплатил ему – двадцать тысяч фунтов. Для меня это были сущие пустяки. Но потом мне не повезло, и я встретил Сметхёрста – идиота, каких еще поискать! В Итоне он был кретином, а я в те дни был для него настоящим героем. Ему совсем не хотелось меня выдавать. Я сделал все, что мог, и он, наконец, согласился держать язык за зубами до Багдада. А какие шансы у меня были бы, когда бы мы туда добрались? Да никаких. Выход был только один – убрать его. Хотя, хочу вас заверить, по своей натуре я не убийца. У меня совсем другие таланты.

Лицо Лонга неожиданно изменилось – его свела судорога. Он закачался и упал навзничь.

О’Рурк наклонился над ним.

– Скорее всего – мышьяк в сигарете, – предположил мистер Паркер Пайн. – Последний ход игроку явно не удался.

Пайн оглянулся вокруг. Солнце нещадно палило. Только вчера они покинули Дамаск – через Багдадские ворота.

Рассказ девятый

Дом в Ширазе [42]

В шесть часов утра, после остановки в Багдаде, мистер Паркер Пайн отправился в Персию.

Место для пассажиров в небольшом моноплане было ограничено, а узкие кресла не позволяли человеку сложения мистера Пайна расположиться даже с намеком на какой-то комфорт. Вместе с ним летели еще двое путешественников: большой краснолицый мужчина, которого мистер Пайн отнес к категории разговорчивых попутчиков, и худая женщина с поджатыми губами и сосредоточенным видом.

«В любом случае, – подумал мистер Паркер Пайн, – они не будут докучать мне просьбами о профессиональных консультациях».

Так оно и вышло. Оказалось, что женщина была американской миссионеркой, счастливой и полной мыслей о своей тяжелой работе, а краснолицый мужчина – работником нефтяной компании. Еще до отправления самолета они успели рассказать мистеру Пайну свои биографии.

– Боюсь, что я просто турист, – сказал мистер Паркер Пайн в ответ, как бы осуждая себя, – и хочу посетить Тегеран, Исфахан и Шираз.

Волшебная мелодия этих названий настолько завораживала его, что он не переставал повторять их про себя.

Теперь же мистер Паркер Пайн смотрел в иллюминатор на простирающуюся под ним страну. Абсолютно плоская пустыня – он хорошо чувствовал загадочность этих огромных, пустынных территорий.

Самолет приземлился в Керманшахе для паспортного и таможенного контроля. Чемодан мистера Паркера Пайна был открыт. Небольшая картонная коробочка, извлеченная из него, была изучена с большим тщанием. Было задано много вопросов, и поскольку Пайн не говорил на персидском языке и не понимал его, ситуация осложнилась.

В этот момент к нему подошел пилот самолета, на котором они летели. Это был высокий, симпатичный, белобрысый немец с синими глазами и обветренным лицом.

– У вас проблемы? – вежливо поинтересовался он.

Мистер Пайн, который как раз в этот момент изображал какой-то очень реалистический танец-пантомиму, правда, без большого успеха, с облегчением повернулся к нему.

– Это средство от клопов, – объяснил он. – Как думаете, вы сможете объяснить это им?

– Простите? – переспросил пилот в недоумении.

Пайн повторил свою просьбу на немецком языке. Летчик улыбнулся и перевел эту фразу на персидский. Серьезные и мрачные официальные лица были удовлетворены ответом – их полные печальной сосредоточенности лица расслабились, и они заулыбались, а один из них даже засмеялся. Сама идея бороться с клопами при помощи порошка показалась им забавной.

После этого трое пассажиров заняли свои места, и полет продолжился. В Хамадане они снизились и, не приземляясь, сбросили почту. Мистер Пайн смотрел вниз, пытаясь рассмотреть Бехистунскую скалу, то самое романтическое место, на котором Дарий описал размеры своей империи и историю своих побед на трех языках: вавилонском, мидийском и персидском.

В час дня они прибыли в Тегеран, и формальности в аэропорту продолжились. Немецкий пилот опять подошел к мистеру Паркеру Пайну и с улыбкой наблюдал, как тот отвечал на многочисленные вопросы, содержание которых совершенно не понимал.

– Что я им сказал? – спросил потом Пайн на немецком.

– Что вашего отца звали «Турист», что по профессии вы «Чарльз», что девичья фамилия вашей матери «Багдад» и что прибыли вы из «Харриета», – сообщил ему летчик.

– А для них это все важно?

– Абсолютно нет. Просто надо отвечать хоть что-то – большего им и не надо.

Тегеран разочаровал мистера Пайна – на его вкус, он оказался удручающе современным. Именно это англичанин и сказал герру Шлегелю, пилоту, которого случайно встретил на следующий вечер в тот момент, когда он входил в его отель. Повинуясь импульсу, мистер Паркер пригласил его на обед, и летчик принял приглашение.

Официант-грузин выслушал их пожелания, нависнув над столом, и сделал заказ по своему усмотрению. Пришлось подождать, но, наконец, еда была принесена.

Когда они дошли до la torte [43] , который оказался довольно липким вариантом шоколада, немец спросил:

– Итак, вы направляетесь в Шираз?

– Да. Я лечу туда, а потом возвращаюсь в Тегеран через Исфахан на машине, – рассказал Паркер. – Завтра в Шираз мы полетим вместе с вами?

– О нет. Я возвращаюсь в Багдад.

– А вы давно здесь?

– Три года. Нашу компанию открыли всего три года назад. И пока у нас не было ни одного несчастного случая – просто невероятно! – И пилот постучал по деревянному столу.

На столе появились чашки со сладким кофе. Мужчины закурили.

– Моими первыми пассажирами были две леди, – погрузился в воспоминания немец. – Две английские леди.

– И что же? – спросил мистер Паркер Пайн.

– Одна из них была молодой женщиной из очень хорошей семьи, дочерью одного из ваших министров. По-моему, в этих случаях надо говорить – леди Эстер Карр. Красивая, но – сумасшедшая.