Миссис Раймер выбралась из кровати. Она не очень твердо держалась на ногах, но все-таки медленно прошла к небольшому окну и выглянула из него – на двор фермы! Совершенно ошарашенная, женщина вернулась в постель. Что она делает на ферме, которую никогда прежде не видела?

В комнату опять вошла миссис Гарднер с чашкой бульона на подносе.

– Что я делаю в этом доме? – начала свой допрос миссис Раймер. – Кто привез меня сюда?

– Никто тебя никуда не привозил, милочка. Это твой дом. По крайней мере, последние пять лет ты живешь именно здесь – и за все это время мне ни разу не пришло в голову, что ты подвержена каким-то приступам.

– Живу здесь? Пять лет?!

– Именно. Послушай, Ханна, ты же не хочешь сказать, что ничего не помнишь?

– Я никогда здесь не жила! И я никогда раньше вас не видела.

– Послушай, ты просто приболела и кое-что забыла.

– Я никогда не жила здесь!

– Нет, жила, моя милая, – неожиданно миссис Гарднер бросилась к обшарпанному комоду и вернулась оттуда со старой выцветшей фотографией в рамке, которую она протянула миссис Раймер.

На фото были изображены четверо: бородатый мужчина, пухлая женщина (сама миссис Гарднер), высокий тощий мужчина, с приятной, хотя и несколько овечьей улыбкой и женщина в цветастом платье и переднике – сама Амелия!

Не веря своим глазам, миссис Раймер смотрела на фотографию. Миссис Гарднер осторожно поставила чашку рядом с ней и потихоньку вышла из комнаты.

Чисто механически миссис Раймер отхлебнула бульон. Он был хорош – крепкий и горячий. Все это время мозг ее лихорадочно работал. Кто здесь сошел с ума? Миссис Гарднер или она сама? Одна из них точно сумасшедшая! Но ведь есть еще и доктор…

– Я – Амелия Раймер, – твердо сказала женшина самой себе. – Я знаю, что я Амелия Раймер, и никто не убедит меня, что это не так.

Женщина допила бульон и поставила чашку на поднос. Ее внимание привлекла сложенная газета, и, развернув ее, она посмотрела на дату. 19 октября. А когда она ходила в офис мистера Пайна? То ли пятнадцатого, то ли шестнадцатого. Значит, без сознания она была около трех дней.

– Этот врач – негодяй! – гневно произнесла миссис Раймер.

Но в то же время она слегка успокоилась. Ей доводилось слышать о случаях, когда люди забывали, кто они такие, на долгие годы. Она боялась, что нечто подобное случилось и с ней.

Женщина стала бесцельно листать газету, пока одна заметка не бросилась ей в глаза:

«Миссис Абнер Раймер, вдова Абнера Раймера, “пуговичного короля”, была вчера доставлена в частную клинику для душевнобольных. Последние два дня миссис Раймер настаивала на том, что она – это не она, а служанка Ханна Мурхаус».

– Ханна Мурхаус! Так вот в чем дело, – сказала себе под нос Амелия. – Она – это я, а я – это она. Вроде как местами поменялись… Ну что же, это мы скоро исправим! Если этот врун с елейным голоском, этот Паркер Пайн, собирается играть со мной в игры…

Еще через минуту она наткнулась на фамилию Константин, которую обнаружила на следующей странице. На этот раз это был заголовок:

В своей прощальной лекции перед отъездом в Японию доктор Клод Константин выдвинул несколько удивительных теорий. Он объявил о том, что существование души можно доказать тем, что душа человека может быть перенесена из одного тела в другое. Во время своих исследований, которые проводились на Востоке, доктор Константин, по его словам, смог совершить успешный двойной перенос души – душа из загипнотизированного тела А была перенесена в загипнотизированное тело Б, и наоборот. Выйдя из гипноза, А объявила себя Б, а Б была уверена, что она А. Для того чтобы подобный эксперимент прошел успешно, необходимо было найти двух очень похожих друг на друга женщин. Ни для кого не секрет, что люди, сильно похожие друг на друга, находятся en rapport [22] . Это очень хорошо видно на примере близнецов, однако и люди, не являющиеся родственниками и иногда находящиеся на разных концах социальной лестницы, но похожие физически, демонстрируют такую же гармонию.

– Негодяй! Абсолютный негодяй! – воскликнула миссис Раймер, отбросив газету.

Теперь она поняла весь план. Это был подлый план, направленный на то, чтобы завладеть ее деньгами. Ханна Мурхаус оказалась игрушкой в руках мистера Пайна – скорее всего, невинной игрушкой. А этот фантастический план они претворили в жизнь с Константином, этим дьяволом в человеческом обличье.

Но она выведет его на чистую воду! Она еще покажет ему, что к чему! Ведь есть же на свете закон, наконец! Она всем расскажет…

Внезапно миссис Раймер остановилась. Она вспомнила первую заметку. Мурхаус не была такой уж безответной овечкой – она протестовала. Она назвала себя. И что из этого получилось?

– Бедняжку упекли в дурдом, – сама себе ответила миссис Раймер.

По ее спине пробежали мурашки.

Дурдом. Если они вас туда заберут, то на волю вы уже не выйдете. Чем больше вы будете утверждать, что нормальны, тем меньше вам будут верить. Там вы есть, и там вы останетесь навечно. Нет уж, так рисковать Амелия не собиралась!

Дверь открылась, и в комнату вошла миссис Гарднер.

– Ах, так мы выпили бульончик, моя дорогая? Вот и умница! Скоро ты совсем поправишься.

– Когда я заболела? – Голос миссис Раймер прозвучал очень настойчиво.

– Дай вспомнить… Три дня назад, аккурат в среду. Пятнадцатого числа. Где-то около четырех часов дня.

– Ах, вот как!

Слова хозяйки дома были полны смысла. Ведь именно около четырех часов миссис Раймер вошла в кабинет доктора Константина.

– Ты сползла со стула, – продолжила свой рассказ миссис Гарднер. – «Ой», – сказала ты. «Ой, ой», – именно так. А потом: «Я засыпаю», – это уже сонным голосом: «Я засыпаю». И ты действительно заснула, а мы положили тебя в постель и послали за доктором, и ты так и была в этой постели до сегодняшнего дня.

– Я полагаю, – закинула удочку миссис Раймер, – что у вас нет никакого способа убедиться, что я – это я, кроме моей физиономии. Не так ли?

– Довольно странно то, что ты говоришь, – заметила ее собеседница. – Что может быть лучше человеческого лица, когда речь идет об узнавании человека? Но если тебе будет от этого легче, то у тебя есть родинка.

– Родинка? – переспросила Амелия, улыбнувшись. Никаких родинок у нее отродясь не было.

– На правом локте, такая красная, – пояснила миссис Гарнер. – Можешь сама убедиться, милочка.

– Вот и доказательство, – сказала сама себе миссис Раймер. Она знала, что никакой родинки на правом локте у нее нет, и подняла рукав своей ночной рубашки. И увидела на правом локте красную родинку.

Амелия разрыдалась.

Через четыре дня миссис Раймер встала на ноги. За это время она обдумала несколько планов действия – и от всех отказалась.

Конечно, она может показать заметку в газете миссис Гарднер и попытаться ей все объяснить. Но поверит ли она ей? Миссис Раймер была убеждена, что нет.

Она может обратиться в полицию. Но поверят ли ей там? Ответ, скорее всего, тоже отрицательный.

Она может появиться в офисе мистера Пайна. Эта идея понравилась женщине больше всего. С одной стороны, она хотела высказать этому негодяю с елейным голоском все, что она о нем думает. Но от этого плана ей пришлось отказаться по совершенно прозаической причине. Она находилась в Корнуолле (это Амелия, в конце концов, смогла выяснить), и у нее не было денег, чтобы добраться до Лондона. Два шиллинга и четыре пенса в поношенном кошельке были всей ее наличностью.

Поэтому на четвертый день после того, как она встретилась с доктором Константином, миссис Раймер приняла основополагающее решение. Она на какое-то время смирится с тем, что с ней произошло. Если они утверждают, что она Ханна Мурхаус, то она ею станет. Она смирится с этой ролью, а позже, когда скопит достаточно денег, отправится в Лондон и хорошенько прищучит этого негодяя.