– Вы с мужем – американцы? – уточнил Паркер.

– Да.

– И поженились, наверное, не так давно…

– Полтора года назад.

– И вы счастливы в замужестве?

– Очень! Эдвард – настоящий ангел! – воскликнула Элси, но потом вдруг заколебалась. – Правда, он слегка, я бы сказала, нетерпим в вопросах нравственности и морали. Множество предков-пуритан, ну и все такое. Но он просто душка, – добавила она поспешно.

Мистер Паркер Пайн несколько минут в задумчивости смотрел на нее, а потом предложил ей продолжить.

– Где-то через неделю после отъезда Эдварда я сидела у него в кабинете и писала письмо, – стала рассказывать дальше миссис Джеффриз. – И заметила, что промокашка была совсем новой и чистой, если не считать нескольких слов, отпечатавшихся на ней. А я в то время читала детектив, где главной уликой как раз и была промокашка, поэтому, смеха ради, я поднесла ее к зеркалу. Поверьте, мистер Пайн, я сделал это просто смеха ради, то есть я хочу сказать, что он еще такой теленок, что никому и в голову не придет в чем-то его заподозрить.

– Да, да. Я вас хорошо понимаю.

– Прочитать эти слова не составило никакого труда. Сначала шло слово «жена», потом «Симплонский экспресс», а чуть ниже «прямо перед Венецией будет самое удобное время», – перечислила Элси и замолчала.

– Любопытно, – сказал ее новый знакомый. – Это определенно очень любопытно. Почерк вашего мужа?

– Ну конечно! Я почти сломала себе голову, но так и не смогла придумать ситуацию, в которой он написал бы письмо с такими словами.

– «Прямо перед Венецией будет самое удобное время», – повторил мистер Паркер. – Определенно, очень любопытно.

Миссис Джеффриз наклонилась вперед и теперь смотрела на него с подкупающей беззащитностью.

– И что же мне теперь делать? – просто спросила она.

– Боюсь, – ответил мистер Пайн, – что нам придется дождаться прибытия в Венецию. Вот расписание нашего поезда. – Он вынул из подставки на столе брошюру. – Мы прибываем в Венецию завтра, в два двадцать семь пополудни.

Они посмотрели друг на друга.

– Положитесь во всем на меня, – сказал Паркер Пайн.

Было уже пять минут третьего, и «Симплонский экспресс» опаздывал на одиннадцать минут. Минут пятнадцать назад они проехали Местре [29] .

Мистер Паркер Пайн сидел рядом с миссис Джеффриз в ее купе. До сих пор путешествие было приятным и проходило без происшествий, но теперь должен был наступить момент, когда, если что-то вообще могло произойти, это должно было случиться. Мистер Паркер Пайн и Элси сидели друг напротив друга. Сердце женщины колотилось, а ее глаза, смотревшие на мужчину, казалось, просили его дать ей еще хоть чуточку уверенности в себе.

– Не стоит волноваться, – сказал он. – Вы в абсолютной безопасности. Я рядом.

Внезапно по вагону разнесся крик:

– Смотрите, смотрите! Поезд горит!

Как по команде Элси и мистер Пайн выглянули в коридор. Взволнованная женщина славянской внешности драматично указывала на что-то пальцем. Из одного купе в начале вагона шли клубы дыма. Паркер и миссис Джеффриз побежали по коридору. Остальные пассажиры присоединились к ним. Купе, к которому они подбежали, было полно дыма. Те, кто добежал до него первым, кашляя, отходили назад. Появился проводник.

– Купе пусто! – закричал он. – Не волнуйтесь, месье и мадам! Le feu [30] сейчас погасят!

Посыпался град взволнованных вопросов и ответов. Поезд шел по мосту, соединявшему Венецию с материком.

Неожиданно мистер Паркер Пайн развернулся и, пробившись сквозь небольшую группу зевак, заторопился по коридору к купе Элси. В нем сидела та дама славянской внешности, которую он уже видел, – окно было открыто, и она глубоко вдыхала прохладный воздух.

– Простите меня, мадам, – сказал Паркер, – но это не ваше купе.

– Я знаю, знаю, – ответила славянка. – Пардон. Знаете, все эти эмоции, такой шок – у меня даже прихватило сердце. – Она откинулась на спинку кресла и указала на открытое окно.

– Вам нечего бояться, – успокаивающе произнес мистер Паркер Пайн, стоя в дверях. – Я абсолютно уверен, что этот пожар не причинит нам вреда.

– Нет? Боже, какое счастье! Вы меня просто вернули к жизни, – женщина полупривстала. – Я, пожалуй, вернусь к себе в купе.

– Не так быстро, – мистер Паркер слегка нажал рукой на ее плечо. – Я попрошу вас задержаться на несколько секунд, мадам.

– Но, месье, это возмутительно!

– Мадам, вы задержитесь здесь. – Голос Пайна был холоден.

В дверях купе показалась Элси. Славянка в этот момент все еще сидела на своем месте, мрачно глядя на мистера Пайна.

– Кажется, это была дымовая шашка. – Миссис Джеффриз слегка задыхалась. – Чья-то дурацкая шутка. Проводник просто в ярости. Он всех спрашивает… – Она запнулась, увидев в своем купе незнакомку.

– Миссис Джеффриз, – спросил Паркер, – что вы возите в этом небольшом алом футляре?

– Свои драгоценности, – ответила Элси, входя в купе.

– Может быть, вы сделаете нам одолжение и проверите, все ли они на месте? – холодным голосом предложил мистер Пайн. Незнакомка продолжала сверлить его взглядом. Услышав его слова, она мгновенно разразилась длиннющим монологом, закончившимся несколькими фразами на французском языке, видимо, справедливо посчитала, что так ее скорее поймут.

Пока она возмущалась, Элси взяла футляр в руки.

– Боже, да он открыт! – воскликнула она.

– Et je porterai plainte a la Compagnie des Wagons-Lits [31] , – закончила славянка.

– Они исчезли! – воскликнула Элси. – Все до одного! Мой бриллиантовый браслет. И ожерелье, которое подарил мне папа. И кольца с рубинами и изумрудами! И бриллиантовые брошки… Хвала Господу, что я надела сегодня свои жемчуга! Боже, мистер Пайн, что же мне теперь делать?!

– Если вы пригласите проводника, – сказал мистер Паркер Пайн, – то я пока прослежу, чтобы эта женщина не покидала купе до его прихода.

– Scelerat! Monstre! [32] – завизжала славянка. Так она и продолжала оскорблять всех окружающих до тех пор, пока поезд не подошел к вокзалу Венеции.

О событиях, произошедших в следующие полчаса, говорить особенно нечего. Мистер Пайн пообщался с несколькими официальными лицами на нескольких европейских языках – и потерпел полное поражение. Подозреваемая согласилась на то, чтобы ее обыскали, и вышла из обыска с незапятнанной репутацией. Никаких драгоценностей на ней не нашли.

На всем пути между Венецией и Триестом Элси и мистер Пайн обсуждали происшедшее.

– Когда вы видели ваши драгоценности в последний раз?

– Сегодня утром. Я убрала сапфировые сережки, которые носила вчера, и достала простые жемчужные.

– И все драгоценности были на месте?

– Понимаете, я, естественно, не проверяла их все. Но все выглядело как обычно. Может быть, какого-то кольца и не хватало, но не более того.

Мистер Паркер понимающе кивнул.

– А когда сегодня утром проводник убрал вашу кровать?

– Я в это время была в ресторане, и футляр находился со мной. Я с ним никогда не расставалась, за исключением сегодняшнего случая, когда бросилась из купе, услышав крики про пожар.

– И в этом случае, – заметил Пайн, – эта оскорбленная невинность, мадам Субайска, или как там она себя называет, должна быть воровкой. Но что, черт побери, она сделала с украденным? Она ведь находилась в купе не более полутора минут! Этого времени достаточно, чтобы открыть футляр вторым ключом и достать драгоценности – но что же потом?

– А она не могла передать их кому-то еще?

– Маловероятно. Я почти сразу же повернулся и стал пробиваться назад, к вашему купе. Если б из него кто-то вышел, я бы увидел.

– Тогда, может быть, она перебросила их кому-то через окно?